Сорожкина яма

Весна дышит морозными утренниками и теплыми выталинами на островах. Эти пятачки жухлой травы образовались на открытых солнцу крутоярах. Здесь снег сдуло порывистыми ветрами, и острова словно подставляли свои бока греющему уже солнышку. Но к вечеру снова стекленели проталины. А утро приходило на водохранилище совсем еще зимнее. Иногда оно было прозрачным и хрустким, а случалось и шквалистым ветром начинался день, когда по льду несло колючую позему, а на буграх островов стонали и гнулись березы. Небо лежало на Жареном бугре синее и тяжелое, а под ним, ленивым и пухлым, раскинулось бескрайнее белоснежье. Но ветер за ночь разбивал ватные тучи и уносил обрывки куда-то за горизонт. И утро снова пахло торопливыми и тревожными весенними ветрами и тающим снегом…
Еще с вечера все решали, куда идти, на Волгу или в протоки? К общему мнению так и не пришли. Леня-Маленький и Рома решили идти на Волгу, а мы с Сергеем хотели проверить широкий плес-плато перед Вороньим островом, куда нередко ближе к весне выходит плотва-сорога. Так и разделились.
Утром, заправив термосы и позавтракав вчерашней картошкой с тушенкой, разогретой на печке, мы выходим из теплого жилья и бредем кто куда: мы с Сергеем обратно к островам, а Леня с Ромой – на самую ширь и гладь, уже озолоченную утренним солнцем.
Пробуриваем с Сергеем по лунке и плавно играем мормышками, опуская их вниз и мелко трепеща кивком у дна. Это уже не игра, а лишь вибрация. Нередко она и привлекает сорогу, особенно если ловить на «безмотылку». Но сегодня белая рыба не брала ни на какую игру и стоячую снасть. До полудня мы обошли с приятелем все поле, но поймали только окуньков, ершей и несколько сорожек с ладонь. И все время не давала покоя мысль: «Правы были друзья, надо было на Волгу идти, на течение».
Кажется и Сергея мучали подобные сомнения. Он то и дело глядел на ширь Волги, где чернели две точки – наши товарищи, вероятно, более удачливые.
К вечеру я предложил сходить на протоку, где когда-то ловил живца. Все равно идти к землянке на ночлег. Сергей нехотя, но согласился.
На протоке я устроился под самым берегом. Я помнил, что здесь была какая-то глубокая ложбина, то ли русло ручья, то ли овраг. Если на середине протоки глубина в среднем не превышала двух-трех метров, то под самым берегом было около пяти.
- Александр, ты что, с отчаяния на ершей решил перейти? – ехидничает Серега.
- На ондатру… Ее тут немеряно. Как раз жене на шубу.
- А я думал ты ей из рыбьего меха собрался заказывать, как эскимос. Вот сейчас наловишь бочку плотвы… Тут ее тоже немеряно по твоим словам.
- Вообще-то я так не говорил, но ладно-ладно, может, и я посмеюсь…
У берега было небольшое течение, несмотря на выходной день. Но рыба так и не клевала. Но с вечерними сумерками я заметил, что течение начало останавливаться, а затем оно… повернуло в обратную сторону, что стало видно по леске. И тут же начались поклевки крупной плотвы. Рыба брала на безмотылку W Spider Коза кошачий глаз.
Вскоре уже рядом со мной скрипел ледобур Сергея. А когда мы вернулись в землянку с пакетами крупной сороги, то наши друзья, наловившие, оказывается, на Волге только ершей, уговорили остаться еще на день.
Но следующий день выдался тоскливо пустым… И только вечером, снова на повороте течения вспять, сорога жадно накинулась на наши мормышки, а завершением рыбалки стали несколько подлещиков.