СИНЕЦ ПОШЕЛ...
(Федину Борису Ивановичу посвящается)
Если вы думаете, что я буду здесь рассказывать об этой рыбе и её повадках, то сильно ошибаетесь. Я хочу рассказать о ловле синца на Рыбинском водохранилище («Рыбинке»), как о традиции, о событии, которого ждёшь целый год как праздника, и всё равно он каждый раз приходит неожиданно: «Синец пошёл!». А дальше уже все твои жизненные планы должны быть изменены и скорректированы с учётом этой, главной новости.
Первый раз на синца я попал с моими приятелями Борей и Фёдорычем в …надцатом седом году, когда понятие Дарвинский заповедник было не более чем абстракцией, и люди, приехавшие ловить синца в заповедник, не обращали никакого внимания на охрану, вяло призывавшую людей покинуть охранную зону заповедника и прекратить ловить рыбу. Нам позвонили Борины друзья из Ярославля и пригласили на рыбалку на Рыбинку, на синца, сказали, что синец «пошёл». Мы, конечно, были в зимней рыбалке довольно опытными людьми, но наш опыт ограничивался подмосковными водоёмами и, что такое Рыбинка и, как ловить синца и что это за рыба, мы просто не представляли.
Лиха беда начало: собрались и поехали. Ехали мы втроём на моей машине, Мицубиси Паджеро. Почему-то выбрали дорогу через Тверь, а ехать нам нужно было в Брейтово Ярославской области. По карте выходило, что дорога шла сначала на Весьегонск, а затем нужно было делать поворот направо и по просёлку до Брейтово километров 55-60. Было первое апреля, и погода стояла прямо-таки весенняя, - днём доходило до 10 градусов тепла, и просёлочная дорога стала на глазах раскисать. После поворота с весьегонской трассы мы очень скоро поняли, что внедорожные характеристики нашего джипа нам очень даже пригодятся. С каждым километром колея дороги всё больше углублялась, и мы всё больше задумывались о правильности выбранного маршрута. Рыбаки с редких встречных машин рассказывали, что самый гиблый участок перед деревней Дюдиково и за ней. Может, говорят, проедете сами, а может, - на тракторе.
Там-то, в поле перед Дюдиково, мы и сели. Колея была пробита трактором Беларусь, который вытаскивал севшие машины, и была такой глубины, что мы сели на мосты по самые двери, и выбраться без посторонней помощи не представлялось возможным. Фёдорыч, одев в салоне болотные сапоги, выбрался из машины и ушёл куда-то вперёд в темноту в сторону деревни. Через какое-то время он вернулся и за ним, в темноте видны были фары трактора. Спасены!
В жопу пьяный тракторист подцепил нас за цепь, и трактор рванул так, что цепь порвалась. От неё остался лишь короткий кусок. Машина при этом осталась на месте. Делать нечего, пришлось цепляться за короткий кусок цепи, но это уже превращалось в экстрим, так как при очередном рывке машина могла просто врубиться в трактор. Насколько это было возможно, мы попросили тракториста быть поаккуратнее. Худо-бедно, он нас вытащил.
Весной, когда дорога оттаивает и в этом месте раскисает, для местных трактористов наступает период «золотой лихорадки», - день и ночь они вытаскивают машины. Зарабатывают кучу (по местным меркам) денег и постоянно пьяные. Для них это время - просто «именины сердца»!
Приехали мы на нашу «базу», - частный дом в деревне Черкасово в четырёх километрах от Брейтово, - уже поздно вечером и стали готовиться к завтрашнему выезду. Выяснилось, что лёд в море еще толстый и до заповедника можно доехать на машине. Сопроводить нас до места взялся сосед, рыбак Андрей, - ему наутро нужно было ехать в ту сторону проверять сети.
Наутро, ещё затемно, выехали. По узеньким улочкам посёлка шла вереница машин. Все они съезжали на лед и одна за одной, как в дни блокады Ленинграда по Ладоге, двигались вперед, к заповеднику. Поскольку дни были тёплые, а ночью морозило до -12-15 градусов, то, пробитая в мягком дневном льду колея, замерзала до состояния камня. Нам-то на Паджерике было всё по барабану, а людям на Жигулях, Волгах и прочих недоприводных низкосидящих авто приходилось туговато. То тут, то там по бокам трассы валялись оторванные глушители отечественного автопрома.
Едем и вдруг видим, что все машины, ехавшие впереди, остановились и люди повылезали из автомобилей и пошли куда-то вперёд, что-то смотреть. Пошли и мы. Препятствие, перед которым мы встали, называлось – «первая трещина». Трещина во льду сама по себе была не очень широкой – около полуметра, но края льдин были разломаны, и представляли из себя небольшие торосы. А сама трещина тянулась вправо и влево до горизонта. Стали ходить туда-сюда и смотреть, где безопаснее переехать трещину. В общем, как-то все перебрались и до второй трещины доехали довольно быстро.
Вторая трещина представляла собой уже более безрадостное зрелище. Торосы шириной метра 4-5 с двумя горбами, как у верблюда, а посередине – вода. Народ стал лазить по торосам, пробовать пешнёй лёд, в общем, проверять «на вшивость» нашу трассу. Тут одни ушлые ребята, подъехавшие на УАЗике, сняли со своего багажника несколько заранее припасённых толстых досок, соорудили что-то вроде моста, переехали по нему, загрузили доски назад, на крышу, и под завистливые вздохи оставшихся, удалились. Ну, что делать? У нас-то досок нет, да и опыта ледяного экстрима тоже – ноль с палочкой!
Тут одна машина, разогналась и как-то под острым углом пересекла трещину в месте, где горбы не так сильно выступали. Всё прошло для них благополучно, но средняя часть льдины видимо сломалась, и оттуда ударил фонтан воды. Мне показалось, что она еще не до конца разломилась и там можно будет на скорости проскочить. Но ещё одна-две машины и этой льдине – «кирдык». Короче, я быстро сел за руль, высадил двоих своих компаньонов, открыл настежь окна и …: «С Богом!».
На первом «трамплине» я сильно подлетел и межгорбовую «верблюжью» впадину передние колёса просто перелетели, а во впадину попали уже задние. Фонтан воды, даю газу, взлетаю на втором «трамплине» и… приземляюсь на твёрдом льду. Адреналин бьёт в голову. После таких моментов я всегда вспоминаю «экстремалов», которые говорят о зимней рыбалке: «Ну, что там у вас интересного на зимней рыбалке? Сидите целый день на льду, поддрачиваете свои кургузые удчонки и морозите яйца!». Да, уж, морозим!
Тут наш провожатый Андрей сказал, что ему нужно ехать в другую сторону, к сетям, а нам нужно ехать – туда, и махнул рукой. В общем, сказал, что не заблудимся, всё увидим сами. Ну, что ж, поехали. Машин стало как-то меньше: наверное, сильно задержались на трещинах и разъехались в разные стороны, а мы двинулись в указанном нам направлении. Через несколько километров на горизонте мы увидели чёрную полоску, которая становилась всё больше и больше, и скоро мы уже стали различать машины и людей. Приблизившись к толпе на расстояние менее километра, мы впали в шок. Никогда доселе никто из нас не видел на одном пятачке более сотни машин и соответствующее количество людей. Ориентировочно мы насчитали около 150 машин и какое-то количество снегоходов. Вся эта толпа сосредоточенно сидела и ловила синца. Периодически часть людей поднималась и перемещалась то в одну, то в другую сторону, постоянно сверля новые лунки.
Мы подъехали поближе и, быстро разгрузив наши ящики и коловороты, пошли в сторону толпы. Там наши пути, как это всегда бывает на рыбалке и при сборе грибов, разошлись, и мы потеряли друг друга из виду. Я углубился в толпу и стал смотреть на рыбаков: как они ловят, как играют мормышкой, на что ловят и что, собственно, из себя представляет этот синец. У одной из лунок лежало уже несколько рыбин, и я смог рассмотреть эту рыбинскую красавицу. Синец был немного похож на подлещика, только более прогонистый и с иной формой плавников. Да и размер рыбы тоже вдохновлял: все они были по 500-800 граммов. Как показала дальнейшая практика, средний вес синца из дарвинского заповедника около 500 грамм, но встречались особи и под 1 кг.
Просверлил я лунку и начал ловить. Синец ловился на глубине 4-5 метров, но клевал где-то в метре-полутора ото дна. Поклёвка у него, как правило, слабозаметная, проявляющаяся, как сбой в игре кивка, но после подсечки сразу чувствуются рывки и потяжки сильной рыбы. Как-то довольно быстро я поймал штук пять рыбин, и моё настроение заметно улучшилось. А тут и солнце вышло и стало по-весеннему тепло, - всё-таки второе апреля! Дальше все подробности слились как бы в конвейерную ленту: буришь лунку, пробуешь ловить и, если клюет, ловишь до прекращения клёва, а если не клюёт, значит, лунка пустая и нужно куда-то перемещаться и сверлиться вновь.
Очень скоро я понял правильный принцип перемещения к следующей лунке. Когда клёв в твоей лунке прекращался, значит, стая синца подо льдом куда-то сместилась, и нужно было понять направление движения стаи. Для этого я какое-то время просто стоял и смотрел, кто машет руками, вытаскивая рыбу, а кто просто сидит. Таким способом вычислялся ориентировочный азимут движения стаи, и самое выгодное положение было – зайти вперёд толпы, как бы оседлав голову стаи, какое-то время половить одному. Это давало некоторое преимущество: вокруг не было шума от коловоротов, и рыба клевала на каждой проводке. Десять минут ловли в одиночку по результату было эквивалентно получасовой, если не более, ловле в толпе. После того, как ты начинал тоже махать руками, к тебе постепенно начиналось перемещение рыбаков, и через десять-пятнадцать минут ты уже сидел посереди толпы рыбаков, и всё начиналось вновь.
Всё это происходило в состоянии какой-то эйфории, - никто не может остановиться: не то, что поесть или попить чайку, - «отлить» некогда! Большое счастье, когда стая синца стоит на месте и никуда не двигается. В последующие годы бывали случаи, когда за целый день я использовал всего 1-2 лунки. Чаще всего это бывало в первые две недели после начала «путины», иногда в конце февраля, иногда в середине марта. Стая целый день могла стоять на месте и кормиться. С дальнейшим потеплением синец начинал активно передвигаться и постепенно смещался на более мелкие участки, ближе к местам предстоящего нереста. Поскольку в эту первую для нас поездку был уже апрель, то стаю приходилось, как здесь говорилось, «гонять». За день мы уходили от машин на 1-1.5 километра, а иногда стая разворачивалась и шла назад. Вот это была настоящая рыбацкая удача, - ведь можно было использовать старые лунки, а это сильно облегчало жизнь, ведь весенний лёд не только толстый, - иногда более метра, а ещё и многослойный, сырой, так что пробурить одну лунку – это уже хорошая нагрузка, а если 40 или 50 за день?! К вечеру уже и руки то не поднимались. Тогда ещё никто об электробурах и шуруповёртах и не мечтал, да их, и в природе-то не было.
Периодически я встречался в толпе с Борей и Фёдорычем. У Бори сначала дела как-то не заладились: он слишком резко подсекал и пообрывал много мормышек, - пришлось ему срочно переоборудовать пару удочек на леску более толстую. Нервы у него были на пределе. Можете себе представить: все вокруг ловят, а ты, проклиная всё на свете, перематываешь леску. У Фёдорыча – другая история. Как серьёзный человек, он и снасти имел серьёзные, - леска у него была не то 0.2, не то 0.25 и соответствующая мормышка, в общем, на кита. При этом, естественно, даже если поклёвки и случались, то он не мог их толком увидеть, поэтому результат у моих корешей был более чем скромный.
У меня же всё пошло сразу как-то в масть: в течение дня я уже несколько раз относил в машину полные пакеты с рыбой, - результат за день получился более чем внушительный – 32 кг. К слову сказать, эта цифра даже сейчас, через много лет, является для меня очень достойным результатом, хотя бывали годы, когда я ловил и больше, причём можно было поймать и 50, и 60 килограмм за день, но зачем? К тому же, с годами, мы чаще стали вместо синца ловить судака, который в это время постоянно ходит за стаей синца и кормится им.
Вечерело. Несмотря на длинный, апрельский день, нужно было собираться домой. Стали оглядываться вокруг: машин то осталось на льду совсем немного, а дорога назад представлялась ещё более стрёмной, чем утром, - ведь весь день палило солнце и воздух прогревался до 15 градусов. Поехали. У второй трещины увидели, что утренний переезд через трещину уже не работает, - там зияла полынья шириной метра четыре. Поехали вдоль трещины и через пару километров нашли с виду более-менее крепкую перемычку и с разгона её перескочили. У первой трещины всё было аналогично: там, где все проехали утром, сейчас плескалась вода с кусками льда. Пришлось искать счастья в другом месте.
Стемнело. После трещины уже совсем недалеко от берега я увидел прямо на нашей трассе такую картину: из полыньи торчит одна жопа провалившегося УАЗика, причём он чудом зацепился задним мостом за лёд и поэтому не ушёл весь под воду. Людей поблизости не наблюдалось. Тут я почему-то вспомнил, что мой джип весит более двух тонн, т.е. потяжелее будет, чем УАЗик, и существенно. Моё «очко» сделало жим-жим. Мы вышли из машины и пошли на разведку. Обошли полынью справа и слева, проверили лёд и … погнали на предельно возможной скорости. Вот и берег. Только потом мы узнали, что пересечение трещин в море – это не самое страшное на весенней ловле. Как правило, все проваливаются именно у берега, так как многочисленные речки и ручьи, именно у берега промывают весенний лёд
Не надо и говорить, что этим вечером мы как следует бухнули, и было за что: синец, трещины, Борины оборванные мормышки и всё остальное! Мы сделали это!
Вечером, правда, ещё пришлось повозиться, - закопать рыбу в снег, которого у нашей хозяйки на огороде почти не осталось. Пришлось отовсюду наносить снега, нагрести из него кучу и зарыть туда рыбу. Было бы обидно «протушить» весь наш улов и не привезти его в Москву.
Что вы думаете, мы стали делать наутро? Поехали домой, в Москву? Как бы не так! В одном месте у нас уже так свербело, что ничего другого, как повторить сегодняшние приключения, мы и не могли помыслить. Тем более, что мои кореша, Боря и Фёдорыч, полночи готовили снасти и теперь просто рвались в бой. Короче, снова раннее утро, темно. Вереница машин одна за одной съезжают на лёд, но уже в другом, более безопасном, месте, и устремляются за горизонт в поисках рыбацкого счастья.
Второй день был очень похож на первый, а мои напарники учли вчерашние ошибки и стали потаскивать синца очень даже неплохо. В общем, счастье продолжалось. К концу дня стая остановилась, и часа два мы вообще сидели на одном месте и наслаждались ловлей, периодически загружая пакеты рыбой и оттаскивая их в машину. Надо сказать, что очень часто вместе с синцом попадается крупный лещ и плотва. Некоторые любители ловят у самого дна, и тогда поклёвка леща им обеспечена. Лещ клюёт не так часто как синец, но зато попадаются экземпляры по 2-2.5 кг.
Выглядит это так. Кто-то в толпе кричит: «Багор!». Значит, сел крупный лещ. Мужику приносят багор, он подводит леща к краю льда, раздевается по пояс, лезет рукой в лунку по плечо (лёд то более метра) и пытается зацепить багром леща. Если это удается, то далее – два варианта. В лунку 130мм пролезает лещ до 1.5 кг, в лунку 150мм – до 2 кг. Надо сказать, что раньше мало кто бурил такой толстый лед буром более 130мм, так что двухкилограммовый лещ в лунку, как правило, не пролезает. Далее – «картина маслом»! Вокруг счастливчика собирается мини-толпа, приносят пешню и начинается вырубание майны, т.е. полыньи. Вся эта «байда» длится 30-40 минут и иногда заканчивается ничем. В прошлом году, например, при вырубании майны лещу случайно отрубили пешнёй голову, и этот хлопец стоит голый по пояс, весь в мыле от такой физкультуры, а в руке багор с лещовой головой, правда, довольно большой. Поэтому я стараюсь леща не ловить, - уж слишком хлопотно. Лучше за это время поймать с десяток синчиков.
А в один год во время ловли синца вдруг у всех стал брать лещ. Люди стали орать и требовать багор, но никто уже не реагировал, так как леща тащили то там, то тут, и все багры были заняты. Наверное, половина народа просто сразу пообрывала все свои снасти, - синца то ловят на леску 0.14-0.16, а на таких монстров и 0.2 не покажется толстой. Я тоже оборвал все свои снасти и срочно переоборудовал свою окунёвую удочку под ловлю леща, - там у меня стояла леска не то 0.18, не то 0.2. Это позволило мне вытащить штук пять рыбин, тех, которые смогли пролезть в мою лунку. Остальные просто сошли. После клёв леща прекратился так же мгновенно, как и начался, - стая ушла. Вот такие бывают «бонусы» при ловле синца!
Поскольку этот день был для нас последний на этой рыбалке, мы никак не могли остановиться, - рыба то клевала! Пришлось сделать волевое усилие и прервать процесс. Собрались и обнаружили, что машин вокруг нас почти не осталось. Решили сесть кому-нибудь «на хвоста». Две машины поехали в сторону берега, ну и мы за ними. Проехав километров пять-шесть, я понял, что машины едут совсем не туда, куда нам надо, не в Брейтово. Их курс лежал существенно правее и ехали они, скорей всего, в район Прозорово или Дюдиково. Остановились, стали думать, что делать. Вокруг ни души, куда ехать, знаем приблизительно, как и где перебираться через трещины – не известно. Эту поездку лучше не вспоминать. Не знаю, как мы добрались до Брейтово, но это случилось. В сумерках уже увидели огни посёлка, и на подъезде к берегу видим вчерашнюю картину: уже на новой трассе - опять полынья и из неё торчит крыша машины. Понятно, надо искать объезд. Тут подъехали какие-то мужики на жигулёнке и, увидев такую картину, сказали, что нужно выезжать на берег у бани. Где эта баня?! Поехали за ними. Выехали на какой-то мысок и обрадовались, что под ногами твёрдая земля, но не тут-то было! Выяснилось, что это ещё не конец. У этой самой бани нужно было ещё раз пересечь залив с руслом какой-то речушки. Берега залива крутые, в заливе – лёд, но на поверхности – по колено воды. Послал я своих напарников пешком на тот берег. Прошли, кричат, давай, мол. Им то легко кричать, машина то моя! Мужики на своем жигуленке проскочили, подняв фонтан брызг, и благополучно выскочили на противоположный берег. А моя-то красавица раза в три тяжелее! Эх, где наша не пропадала! Приоткрыл дверь и газу! Вода накрыла всю машину, но чувствую: еду-то по льду. Ещё газу, и вот он берег! Колёса, почувствовав землю, вмиг выбросили меня на самый верх оврага. Ну, вот и всё! Рыбалка закончилась! Сезон закрыт! До свидания, синец!
На следующий день нам сказали, что лёд на речке у бани промыло, и выехать на лёд на машине уже негде. Всё-таки приятно иногда осознавать, что ты успел проскочить.
Надо сказать, что более экстремальной поездки весной на машине в заповедник у меня больше никогда не было. Но тогда мы ещё не имели никакого опыта, и просто не могли себе представить последствия таких поездок, поэтому и поехали. Много раз после этой первой рыбалки мы ловили синца на Рыбинке: ездили и на машинах, и на снегоходах. Однажды, я даже доехал до заповедника на Тойоте Камри, причем все трещины переезжал, как ЖД переезды, всё было гладко и ровно. Но это, во-первых, было в марте месяце, а во-вторых, год на год не приходится: разный лёд, разная погода, разное состояние трещин.
Сейчас ловля синца в заповеднике сильно изменилась. Охрана стала работать четко, поэтому давно уже нет толпы рыбаков. В заповеднике находятся обычно несколько десятков человек и синца ловят всего пару-тройку недель, пока он стоит и крутится на небольшом пятачке у Харлама (затопленного озера, где синец зимует). Как только стая начинает двигаться, её теряют, - с таким количеством народа её просто не найти и не удержать. Что-то исчезло из этой рыбалки вместе с толпой, какое-то ощущение праздника, ярмарки, веселья и суеты. Но зато можно за день сменить всего 5-6 лунок и полностью наслаждаться ловлей.
Для полноты картины расскажу ещё два случая выезда за синцом. Не помню, в каком году, но мне не удалось нормально половить синца: выезжал, но каждый раз стаю теряли, и ловли не получалось. Была уже вторая декада апреля, и мы с Борей и Фёдорычем решили закрыть сезон, благо, что была информация, что синца ловят. На лёд с берега ни на каком транспорте, кроме «подушки» (судно на воздушной подушке) выехать было нельзя, так как речки и ручьи все промыло, и от берега до льда гуляла открытая вода, местами до километра. Заказали «подушку» в гостинице и рано утром выехали в заповедник. Надо сказать, что техника эта в те годы была еще в новинку, и «подушек» на Рыбинке было совсем немного. Хозяева гостиниц, которые накупили их, наверное, хотели побольше срубить бабок, поэтому рыбаков возили рейсами в заповедник и также рейсами забирали вечером. Это сейчас при аренде «подушки» на целый день, она всё время при тебе, а раньше всё было не так. Отъезд от гостиницы был такой: сначала «подушка» плыла по открытой воде, потом забиралась на лёд и, надо сказать, это было для неё непросто, а потом уже ехала по льду, как обычно.
Как всегда бывает, - рыба клевала вчера, и будет клевать завтра! Приехали мы на точку, и попытки найти стаю коллективом в 20-25 человек успеха не принесли. Лёд в заповеднике был не просто толстый и мокрый, а еще и рыхлый настолько, что передвигаться по нему было очень проблематично, - при каждом шаге нога проваливалась в снежно-водяную кашу выше колена. Походили мы, поискали, и стало нам грустно за такое закрытие сезона. Боря с Фёдорычем открыли первую бутылку водки. Я в этом процессе не участвовал, так как от гостиницы до дома нам нужно было ехать на машине, а за рулём был я. В процессе пития они решили, что не фиг здесь сидеть, а нужно ехать к Лопатинским створам попробовать половить плотву. Да и к дому ближе. Короче, сели мы на «подушку» которая возвращалась на базу, и она нас выбросила по дороге у Лопатинских створов. Договорились, что вечером они нас заберут по дороге домой.
Стали ловить. Плотвичка немного поклёвывала, но не очень бодро, да и размеры её совсем не впечатляли. Моим напарникам такая ловля очень быстро надоела, и они открыли очередную бутылку водки. Я продолжал искать рыбу, бегая по округе, но без особого эффекта. Допив всю водку, Боря вытащил из своего ящика НЗ (неприкосновенный запас) - бутылку коньяка. Тут я понял, что дело добром не кончится.
Стало смеркаться. Я позвонил водителю «подушки» и сказал, что мы уже готовы ехать домой. В ответ услышал, что в заповеднике народу осталось на 3 рейса и, когда он нас заберет, он не знает. Хорошенькое дело! В это время мои хлопцы, допив весь коньяк, впали в полностью невменяемое состояние: Боря периодически засыпал и падал на лёд со своего ящика, а Фёдорыч, начал петь арии из опер диким голосом. Надо сказать, что когда Фёдорыч начинает петь арии, то значит всё, – пи…ц! После пения он, как правило, полностью отрубался. В дополнение ко всему вместе с темнотой на нас опустился такой густой туман, что можно было потеряться в десяти шагах.
Тут меня стали посещать грустные мысли. Ночь, туман, приятели – пьяные в жопу, «подушка» не едет. Две реальные перспективы, если нас не заберут: ночевать на льду или идти пешком километров 8-10 до берега. Надо ли говорить, что и по свету, и на трезвую голову выходить в апреле месяце на берег – дело очень серьезное, а тут – ночь и эти два «кренделя»! Смотрю на часы, уже полночь. Звоню уже в сотый, наверное, раз водиле, а он мне говорит, что едет назад с полной загрузкой, и у него будет еще один рейс в заповедник. Тут я стал его материть по-страшному, грозясь оторвать ему всё, что у него еще осталось, если он нас не заберёт в этот рейс. Он подумал, и согласился. Точку, где он нас высадил утром, он забил в навигатор, но за день мы, естественно, куда-то от этой точки сместились, поэтому найти нас оказалось непросто.
Картина следующая. Мы слышим, что гудит «подушка», а они нас не видят, и мы тоже не видим их фары, ведь туман. Проходит десять минут, пятнадцать, а они никак нас не находят. Просто, полный абзац! Не знаю уж как, но вдруг что-то сквозь туман мелькнуло, и я водиле ору по телефону: «Стой, не двигайся! Мы сами к тебе дойдём!». Сгрёб я своих корешей в охапку и дотащил их частями до «подушки», а она забита народом. Стали как-то уплотняться: кто-то сел на пол, кто-то лёг, в общем, как-то нам высвободили место. Но, как всегда, если на рыбалке всё начинает идти через жопу, то идёт через жопу до самого конца. Боря залез в «подушку» и плюхнулся куда-то на пол, а я запихнул в люк Фёдорыча, и стал залезать сам. Чтобы как-то пролезть в кабину я взялся левой рукой за проём и стал пропихивать Фёдорыча внутрь, а он, желая мне «помочь», со всей дури захлопнул дверь люка, сломав мне фалангу пальца. У меня от боли глаза выскочили из орбит, и я дико на него заорал, но всё уже было бесполезно. Он даже не понял, что произошло, и через минуту, упав на кого-то в кабине, зычно захрапел. Так-то вот мы в тот раз отловились! Самое смешное, что во второй половине дня оставшиеся в заповеднике рыбаки синца всё-таки нашли и неплохо половили.
А второй случай был много позже, когда у нас уже были снегоходы. Это тоже был уже апрель, и мы приехали закрыть сезон. Узнали у хозяев, что на лёд еще можно выехать рано утром по морозцу, но лишь в некоторых местах, где нет закраин. Поскольку в посёлке снега уже не было, пришлось снегоходы до водоема везти на прицепах, а там разгружать. Нашли место, проверили лёд, и с разгону без проблем заскочили на него. Были мы втроём на двух снегоходах: я, Сашка Сур и Влад.
Синец в том году ловился довольно далеко от Брейтово, на вологодской стороне, в Захарьино, а это ровно 60 км. За час добрались до места, а там народ уже ловит. Кроме нас было ещё, по-моему, всего два снегохода, а остальные – на «подушках», так как народ очковал ехать на снегоходах, - уж очень опасный лёд у берега. Половили мы в тот раз неплохо, мне в качестве «бонуса» попалась плотва на 1 кг, просто красавица! Вечером, уже у самого дома, остановились в заливе и обнаружили, что появилась полоса воды в месте, где мы утром заезжали на лёд. К тому же лёд стал тёмным, а это значит, что можно провалиться. Отъехали для безопасности на белый лед, и оттуда с разгона погнали. Тёмный лёд под снегоходом стал проваливаться, потом из-под лыж брызнула вода, но берег уже близко, - мы проскочили. Нам этот выезд показался очень стрёмным, но мы не знали, что нас ожидает назавтра.
Утром, как встали, Сур сказал, что больше не поедет рыбачить, а мы с Владом решили, что ещё разок попробуем. Рыбалка в этот день не задалась, да и не об этом речь. Солнце уже светило совсем по-летнему, и мы решили не испытывать судьбу, и ехать домой пораньше. Приезжаем в наш залив, а до берега уже метров 25-30 воды и метров 50 тёмного льда, который уже, как бы и не лёд. Остановились, и я пошёл проверять лёд. На участке тёмного льда мои ноги стали просто проваливаться, уходить вниз, как в пластилин, и это было плохим сигналом. Делать нечего, на берег то выбираться надо, и причём, были мы вдвоём на одном снегоходе, т.е. загрузка была двойная. Тут, смотрим, чуть поодаль подъехали местные рыбаки на «каракатице», - это такой самодельный вездеход на основе мотоцикла с большими колёсами на базе камер от трактора «Беларусь». Они стали пробовать выехать на берег чуть поодаль от нас. Мы решили подождать и посмотреть на их попытку. «Каракатица» поехала по воде и завалилась на бок. Утонуть то она не может, - баллоны держат, но центр тяжести высоко, и она не может быть устойчивой на воде. Мужик-водила вылез на лёд, вдвоём они вытащили «каракатицу» на лёд и стали пробовать по-новой. Вторая попытка была такой же, - купание и вытаскивание средства передвижения на лёд. Ждать мы больше не стали, отъехали от тёмного льда метров на сто и … по газам. Как пролетели тёмный лёд, я не помню, но движение на снегоходе по воде – это что-то! Справа и слева из-под лыж вылетают струи воды, гашетка до упора, мотор ревёт, а мы … едем или плывём, правильнее сказать. Но ощущения были, конечно, ещё те! Вылетели на отмель и всё, приехали! Вот такой ещё случай у меня связан с ловлей синца. А теперь вернёмся к нашей истории.
Наутро грузили шмотки, рыбу, что тоже оказалось делом нелёгким. Никакой тары для такого количества рыба мы не припасли, и нам пришлось объехать все магазины в Брейтово в поисках пластиковых мешков, и только в одном магазине нашли крепкие мешки из-под удобрений. В них то мы и погрузили наш центнер рыбы. Что, спрашивается, мы с ней делали? Солили и вялили. Наша хозяйка, как и многие в Брейтово, работала в рыбном цеху на засолке рыбы. Она-то и дала нам рецепт, как правильно засолить, вымочить и завялить синца. К слову сказать, он хорош только в вяленом виде. С тех пор я солю синца каждый год, и достиг в этом деле определённых успехов по качеству конечного продукта. Тут, главное, с одной стороны, хорошо просолить рыбу, а, с другой стороны, сделать её малосолёной. Вот так, добиваясь единства таких противоположностей, я и получаю вкуснейший продукт, что постоянно отмечается моими друзьями в бане, за кружкой пива.
Назад ехали уже другой дорогой, - через Углич. Там везде асфальт и таких проблем как по дороге на рыбалку у нас не было. А с дорогой через Углич у меня связана ещё одна история. Были мы как-то в декабре на Рыбинке. Ловили окуня и щуку на жерлицы в устье Сёблы. В последний день решили половить до обеда и сразу ехать домой. Пока то, да сё: сняли жерлицы, собрались, - уже стемнело. Поехали. Мои приятели, Боря и Фёдорыч, бухнули и захрапели, а мне ехать до Москвы. От Брейтово до Углича около 130 км и где-то посередине есть деревня – Новая Ура. Теперь все мои приятели называют её – Новая Юра, в честь меня. А дело вот в чём.
Если ехать от Брейтово, то после Новой Уры есть один очень неприятный поворот около 150-160 градусов и довольно длинный. Причем знаков никаких о крутом повороте тогда там не было. Короче, влетаю я на 100 км в час в этот поворот, кручу руль, а никак не могу вписаться. Меня стаскивает на обочину и начинает разворачивать. На беду я еще отключил передний мост, - решил, что асфальт и сэкономлю на бензине. Так вот, я в тот момент понимаю, что сейчас нас боком вынесет в кювет, а дальше: бок, крыша и т.д. Мгновенно реагирую и разворачиваю руль в сторону кювета, и мы … прыгаем. Взлетели мы почему-то носом вверх и приземлились на левое заднее колесо. Удар о землю…, и мы стали подпрыгивать по каким-то кочкам. При этом у нас по салону стал летать бур и окуни, - наверное, вылетели из ящиков. Но, «не долго мучалась старушка», - мы несемся, машина на этой каше не тормозит, а, справа и слева - стена коровника, то есть увернуться нет никакой возможности. Короче, врезались мы в эту кирпичную стену и остановились.
Картина следующая: в кирпичной стене пролом, полмашины - в коровнике, полмашины – снаружи. Вся машина в битом кирпиче, я весь в окунях, смотрю, а на меня глядит корова и…жует. Первое, что спросил у мужиков: «Все живы?». Выяснилось, что все живы. Ну, уже легче. На ферме никого не было, и мы стали выбираться из коровника. Двигатель, слава Богу, работал, и мы с нескольких попыток выбрались на поле, а затем на дорогу и стали осматривать потери. У меня спереди стоял очень мощный «кенгурин» из нержавейки, и он то сильно нам помог, - принял основной удар на себя. Потери: капот, фары, решетка радиатора, одно крыло, кенгурин. Могло быть и хуже. Что делать, решили потихоньку поехать и посмотреть, как себя поведёт машина. Тронулись с места, и сразу же появился скрежещущий звук. Остановились, посмотрели и ничего визуально не обнаружили, - решили доехать до Нового Некоуза, районного центра и там, на сервисе, посмотреть.
Дальше, больше. Приехали в Некоуз, стали ездить по посёлку, искать сервис. Два или три раза проехали через поселок, и тут нас останавливает мент. Проверил документы и спрашивает, а что с машиной? Мы сочинили какую-то небылицу, но он в неё не поверил и пригласил нас в ментовку. Развели нас по трём кабинетам и стали снимать показания отдельно. Тут я понял, что пора сдаваться. Рассказал, как было, а мент засмеялся и говорит, что мы не первые в этом коровнике хотели заночевать. Нормальный мужик оказался. Отделались каким-то штрафом и бутылкой. Оказывается, им с фермы уже позвонили и сказали, что какие-то психи въехали на джипе в коровник, ловите их. А на прощанье он нам сказал, дескать, этот коровник давно надо бы снести, - там и коров-то почти не осталось, а машины его периодически находят. К слову сказать, коровника там уже давно нет, - снесли!
Освободились мы из узилища, уже ночь. Ехать домой или здесь заночевать? Все сервисы уже не работают. Стали опять смотреть, где что не так, и обнаружили, что левое заднее колесо, на которое мы приземлились, приобрело форму эллипса. Оно то и терлось при езде. Мудрый Фёдорыч и говорит: «Оно из алюминиевого сплава, мягкое. Пока поедем, оно и притрется». Поехали. Мои напарники, Боря и Фёдорыч, опять бухнули и уснули сном праведников. Ехали мы сначала 50, потом 60, потом 100 км/час, а звук все тише и тише. Так и доехали до Москвы, правда, уже под утро.
Это всё, как говорится, лирическое отступление, а в этот раз мы добрались до дома без приключений, и на вопрос встретившей меня жены: «Где рыба?». Гордо ответил: «В мешках!», - и показал на стоящие у гаража два мешка рыбы.
Такое вот у меня получилось знакомство с зимней Рыбинкой и синцом! Наверное, всё случилось именно так, - с риском и трудностями, чтобы эта поездка запомнилась мне на всю оставшуюся жизнь!
С тех пор, каждый год я снова и снова жду сигнала: «Синец пошёл!», чтобы опять окунуться в эту незабываемую атмосферу праздника весенней рыбалки!
Ю.Фомин, 26.11.2012
